Монсегюр и загадка катаров - Страница 84

Ко всему этому, «Камень-Грааль» Вольфрама фон Эшенбаха напоминает знаменитую драгоценность манихеев, образ которой был использован в буддийской традиции: «padma mani», солярный символ освобождения. Сходные черты можно найти в индуистской мифологии, в образе древа жизни. Это и Хварна, упомянутая в «Авесте»: магический объект, являющий себя во множестве форм, «который повелел водам источников течь, растениям — подниматься из земли, а ветру — собирать облака, способствовал рождению людей и дал ход небесным светилам». «Камень-Грааль» Вольфрама обладает теми же свойствами, что и Хварна. К тому же на этот камень маздеистов садится голубь, приносящий зерно Ханны, — в то время как голубь, доставивший гостию на «Камень-Грааль», принес ее в страстную пятницу (в северной традиции — день возрождения солнца). А что говорить о буддийском образе святой Девы, которая несет сокровище, наполняющее сердца окружающих радостью? Имя юной девы, несущей Грааль, — Репанс де Шой, то есть «распространяющая радость»… Все эти детали, не являющиеся плодом воображения, позволяют нам сказать, что Вольфрам фон Эшенбах сознательно превратил «сосуд» Кретьена де Труа в «Камень, упавший с небес», значение и функции которого почерпнуты в восточной традиции, в маздеизме. Та же культурная традиция подпитывала и катаризм.

Однако есть и другие черты, позволяющие нам установить связь между «Парцифалем» Вольфрама и катарским учением.

Прежде всего «Парцифаль» роднит с катаризмом идея чистоты (порой становящаяся навязчивой). На поиски чистоты может отправиться любой герой — даже не обладающий целомудрием или девственностью (правда, у Вагнера последнее качество героя превращается в обязательное условие для осуществления поиска). Абсолютная чистота, достичь которой не так-то просто, не имеет ничего общего с той простотой и наивностью, характеризующей героя Кретьена де Труа. Для Парцифаля чистота становится сознательным жизненным критерием: именно она позволяет ему преодолеть все этапы инициации и стать королем Грааля. Его сын Лоэнгрин — Рыцарь Лебедя, символической птицы, — последовал по тому же пути: ему пришлось расстаться со своей супругой, герцогиней Брабантской, поскольку та нарушила страшный запрет, касающийся его имени и происхождения. Чистота ведет к Совершенству, высшей цели катарской аскезы. Королю Грааля удается пройти этот путь: он решает дилемму «Добро-Зло» в пользу отказа от Зла. Это своего рода победа Ахурамазды над Ахриманом, Солнца над Мраком. В свою очередь дева, несущая Грааль, более не напоминает ни деву Грааля в романе Кретьена де Труа, ни загадочную многоликую императрицу из уэльского «Передура», ни Элейну, дочь Пелеса в «Ланселоте Озерном», родившую Галахада, сына Ланселота. Репанс де Шой чиста и непорочна. Она может умереть, но она возродится, как Феникс.

Другая деталь, отсылающая нас к катарам, — это вопрос, который должен задать Парцифаль, чтобы излечить раненого Короля-Рыбака. В других версиях этой легенды герой ради спасения правителя обязан разгадать тайну Грааля, однако перед Парцифалем стоит более простая задача. Он всего лишь должен спросить: «Король, отчего ты страдаешь?» Это выражение идеального сочувствия, доставшееся в наследство от далекого буддизма: благодаря ему душа сможет пробудиться, покинуть свою телесную темницу и, наконец, получить доступ к радости в царстве Света. Ритуал, упомянутый Вольфрамом фон Эшенбахом, разумеется, не христианский и тем более не кельтский: вне всякого сомнения, перед нами катарский обряд, напоминающий consolamentum. В отличие от других версий легенды, излеченный Парцифалем Король-Рыбак не умер — напротив, Анфортас помолодел и посвятил себя служению Граалю. Король был ранен в гениталии (поскольку злоупотреблял ими), однако Чистота Парцифаля возродила его.

Пожалуй, с этой точки зрения нужно рассматривать и Эсклармонду из пиренейских легенд, бытовавших в том числе и в окрестностях Моисегюра. Это Белая Монахиня, синтез античной богини начал и исторического персонажа Эсклармонды де Фуа, погибшей во время холокоста 1244 года. По легенде, Эсклармонда выходит из озера, в котором она обитает, и бродит вдоль стен Монсегюра. Неподалеку от него, в Монферье, рассказывают любопытную историю, напоминающую одну из галльских легенд: однажды некий крестьянин женился на фее, которая делала все, чего бы он ни пожелал. Однако она поставила одно условие: супруг не должен был называть ее «fado», то есть «феей» (или «безумной» — второе значение этого слова). Разумеется, запрет был нарушен, и фея, превратившись в голубя, улетела. Затем крестьянин заметил, что каждый день во время его отсутствия фея возвращалась, но как только он входил в дом, она вновь исчезала, превращаясь в голубя. В этой истории легко узнать миф о Мелюзине, однако фея не становится змеей-драконом, а принимает облик птицы, что более соответствует северной мифологической традиции. Точнее, она становится женщиной-голубем. Известно, что в окрестностях Монсегюра находили голубей, сделанных из камня или глины; один из них находится в Юсса-ле-Бен, а второй — в самом Монсегюре. В этом случае на ум приходит не только голубь, каждую Страстную пятницу приносящий гостию на Камень-Грааль, но и изображение Святого Духа в катарской традиции, а также гугенотский крест, к нижнему треугольнику которого крепится подвеска в виде голубя с распростертыми крыльями, — и все это связано воедино с голубем, приносящем Ною оливковую ветвь. Такие совпадения говорят о многом.

Вольфрам фон Эшенбах утверждал, что манускрипт, найденный Киотом Провансальцем в Толедо, составил некий Флегетанис: это был еврей, ведущий свой род от Соломона, однако отцом его был араб. Нет ли в этом сообщении скрытого намека на иудейское происхождение Кретьена де Труа? Имя Флегетанис появилось путем игры слов: это «искаженная транскрипция „Falak-Thani“, арабского выражения, обозначающего второе небо, небо Меркурия-Гермеса, находящееся под защитой „вестника богов вместе с S. Aïssa“, то есть под охраной Иисуса. Это второе небо… управляет жизнью и духовным знанием». Вольфрам не выказывает особого расположения к Флегетанису, «поклонявшемуся корове, которую он принимал за бога» (указание на тавроболический культ, относящийся к митраизму). Однако Флегетанис «умел предсказывать исчезновение каждой звезды и момент ее возвращения на небосвод»: таким образом, Вольфрам фон Эшенбах делает из него астролога. Итак, речь идет об образе, имеющем отношение к переселению душ, что вполне соответствует верованиям катаров.