Монсегюр и загадка катаров - Страница 28

В 1156 году великим магистром ордена Храма был избран Бертран де Бланшефор. Именно тогда тамплиеры, обосновавшиеся в Безю, привели туда настоящую колонию немецких работников, точнее, литейщиков для работы на окрестных рудниках. Эти рудники, свинцовые, серебряные, медные и золотые, правду сказать, малозначительные, разрабатывались еще в римские времена. Но удивительно то, что они привели туда не рудокопов, что казалось бы логичным, а литейщиков. Какая же работа имелась в виду? К тому же это были не местные люди и даже не французы — все выглядит так, как будто здесь хотели использовать таких работников, которые говорят на иностранном языке и которых не сможет понять местное население. Теперь понятно, почему столь многочисленны местные предания о сокровище, спрятанном в окрестностях Ренн-ле-Шато. Иногда говорится о волшебном золоте, которое дьявол охраняет в пещере под замком Бланшефор. Иногда о проклятом золоте Тулузы. Иногда о сокровище Иерусалимского храма. Иногда о сокровище тамплиеров. Иногда говорят даже о Граале. Но чаще всего говорится о сокровище катаров.

Все это очевидным образом связано с Монсегюром. Теперь установлено, что сделки между инквизиторами и защитниками Монсегюра — Пьером-Рожером де Мирпуа и Рамоном де Переллой — были заключены под ручательство Рамона д’Аниора, сеньора Ренн-ле-Шато и Ренн-ле-Бена. Известно также, что после побега четырех совершенных, выделенных сопровождать «сокровище» (чем бы оно ни было), на вершине Бидорты был зажжен костер, чтобы оповестить осажденных в Монсегюре, что операция прошла успешно. Так вот, этот костер разжег некий Эско из Белькера, специальный посланник Рамона д’Аниора. И очень вероятно, что четверо беглецов были приняты и спрятаны в Разе.

Впрочем, семья д’Аниоров, похоже, играла в альбигойских делах роль неброскую, но существенную и весьма настораживающую. По всей видимости, во время крестового похода 1209 года они находились на стороне катаров. Четверо братьев д’Аниор — Жеро, Отон, Бертран и Рамон, — к которым примкнули две из их кузин, оказали вооруженное сопротивление Симону де Монфору и, разумеется, были отлучены от Церкви. Замки их конфисковали, но любопытно, что через очень недолгое время отлучение было снято и им даже вернули часть их владений. Замок Аниор надлежало снести, но в последний момент Людовик IX прислал специального гонца, чтобы отменить эту операцию. К тому же известно, что Рамон д’Аниор был принят при дворе Людовиком IX, проявившим по отношению к нему любезность просто удивительную, если учесть, что это был мятежник и союзник еретиков. Возникают некоторые вопросы, ответов на которые, очень возможно, получено не будет никогда. Но они позволяют выдвинуть гипотезу, подкрепляющую другую гипотезу — по поводу снисходительности Бланки Кастильской к Раймунду VII Тулузскому: возможно, Рамон д’Аниор имел во владении (или по меньшей мере знал, где находится) «сокровище», в данном случае — документы, доказывающие существование и сохранение некой ветви Меровингов, легитимной династии, которую ввергли в забвение и изгнали узурпаторы Каролинги и их преемники Капетинги. Это лишь гипотеза, не более того. Она выглядит логичной, и в ее пользу можно было бы сказать, что она объяснила бы двусмысленную позицию Людовика IX и Бланки Кастильской в отношении некоторых катарских вождей и некоторых их союзников, равно как и их отчаянное стремление захватить окситанские территории. Эта гипотеза объяснила бы и историю загадочного аббата Беранже Соньера, кюре Ренн-ле-Шато с 1885 по 1917 год. Желая реставрировать свою церковь, в то время как его приход был очень бедным и сам он очень нуждался, он якобы обнаружил в одной колонне «сокровище», позволившее ему провести эту реставрацию и даже очень странным образом украсить святилище и его окрестности. Каким бы «сокровище» в действительности ни было, аббат Соньер внезапно очень разбогател, но никогда не открыл, откуда он получил это состояние. Может быть, он продал какие-то документы или, по крайней мере, пообещал за вознаграждение держать их в секрете? Это еще одна гипотеза, похожая на правду, но только гипотеза; достоверны лишь богатство аббата Соньера и сооружения, построенные им.

Как бы то ни было, семья д’Аниоров покровительствовала катарам и тамплиерам Разе. Семья де Вуазенов, которую король назначил «хранительницей» Разе, также находилась с тамплиерами в очень хороших отношениях, и во время, когда Филипп Красивый спровоцировал осуждение тамплиеров, один из членов этой семьи помог нескольким из них спастись, укрывшись в Испании.

Как раз Филипп Красивый и побывал в Разе в 1283 году. Он сопровождал своего отца, короля Филиппа Смелого, сына святого Людовика, во время поездки в Лангедок. Король остановился у Пьера де Вуазена, сеньора Ренна, державшего также от имени королевской власти весь Разе. Целью Филиппа Смелого было добиться нейтралитета местных сеньоров, кое-кто из которых был вассалом арагонского короля, в задуманной войне с Арагоном. Этим объясняется его визит к Пьеру де Вуазену. Но король направился также к Рамону д’Аниору и был очень хорошо принят как Рамоном, так и его женой Алисой де Бланшефор и его младшим братом Удо д’Аниором, которого Филипп Красивый с удовольствием сделал бы своим соратником по оружию, но который предпочел стать тамплиером.

Чем объясняется этот визит в подозрительное, да еще какое подозрительное семейство? Двое из дядьев Рамона были заведомыми катарами, а Алиса де Бланшефор, его жена, — дочерью сеньора — файдита и еретика, заклятого врага Симона де Монфора. Возможно, речь шла о заключении брака: на самом деле впоследствии овдовевший Пьер III де Вуазен женился на Жордане д’Аниор, кузине Рамона. Так породнились обе этих семьи. Но зачем был нужен подобный брак, совершенный, вне всякого сомнения, по решению короля и некоторым образом реабилитировавший д’Аниоров?